На минувшей неделе произошло событие, вошедшее в новости как «крах криптовалютной биржи FTX». Несмотря на то, что крахи бирж — явление само по себе весьма примечательное и стоящее подробного разбора, контекст истории FTX раскрывает куда больше интересной подноготной, чем простой биржевой коллапс.
Жил-был такой товарищ, как Сэм Бэнкман-Фрид (на фото). Энтузиасты криптовалют смогут рассказать о нём так же чётко и заученно, как фанаты техники Apple расскажут вам про Стива Джобса. Юный криптомиллионер, ставший криптомиллиардером (в данном контексте под приставкой «крипто-» имеется в виду причастность к миру блокчейна, а не деятельность небезызвестного персонажа Александра Корейко), всего добился сам, открыл в себе талант гениального инвестора и к 30 годам набил около 15 миллиардов долларов личного капитала; основатель хедж-форда Alameda Research и криптобиржи FTX, на своём пике побывавшей второй в мире по обороту средств после Binance, да и в целом обаятельный пухляш иудейской наружности — пресса называла его чуть ли не новым Уорреном Баффетом. К слову, сам Баффет называл криптовалюты «иллюзией для шарлатанов». Сэм был звездой довольно крупного сообщества криптоэнтузиастов: он раздавал интервью, вёл блоги, позировал со знаменитостями и открывал стадионы. FTX была самой популярной криптобиржей в США, если верить упоминаниям в прессе, её постоянно ставили в пример прозрачности и открытости структуры управления (в противовес закрытому Binance), а логотип биржи висел в списке почётных партнёров Всемирного экономического форума.
Словно мало было Сэму успеха на криптониве — он всё активнее стал выказывать политические амбиции: за многочисленными заявлениями о том, что рынок криптовалют необходимо регулировать государственными методами (только представьте себе, насколько парадоксальна такая идея в сочетании с самим концептом неотслеживаемого платёжного средства), последовала громкая новость. Сэм пожертвовал на избирательную кампанию демократов в преддверии промежуточных выборов 40 миллионов долларов, что сделало его вторым донатером демократов после Сороса*, дежурно вложившего в копилку 120 с лишним миллионов. Откуда у Сороса такие деньги, предположим, объяснить худо-бедно можно, но широкий политический жест Бэнкмана-Фрида привлёк к нему ненужное внимание.
Новостной портал CoinDesk опубликовал данные, полученные журналистами криптопортала из непубличных документов. Из них следовало две вещи. Во-первых, упомянутый выше фонд Alameda, личная копилка Сэма, вложил кучу денег в стартапы, которые просто «не шмогли», то есть инвестор из Бэнкмана-Фрида оказался не такой гениальный, как вовсю трубили пиарщики. Во главе фонда стояла Кэролайн Эллисон, девчушка с полутора годами стажировки в качестве младшего трейдера — что могло пойти не так? К слову, сама Кэролайн, по совместительству являющаяся подругой Сэма, тоже относится к категории людей, добившихся всего самостоятельно: отец Кэролайн, Гленн Эллисон, близко общался с Грегори Палмом и другими топ-менеджерами Goldman Sachs — это впоследствии привело к тому, что именно данный фонд в лице своего руководителя Дэвида Соломона носился с FTX. Во-вторых, потери от своих инвестиционных художеств Сэм, не мудрствуя лукаво, решил возместить за счёт основанной им биржи. По данным CoinDesk, как минимум 40% всех средств фонда, руководимого юными дарованиями, приходится на токены (единицы валюты, если упрощать), производимые биржей FTX. 40% — это от суммы, составляющей все средства 15-миллиардного фонда, среди которых имеется примерно 8 миллиардов, взятых в долг, так что фактический процент токенов среди всех средств фонда стремится к 90.
То есть схема проста: мы, молодые инвесторы, вкладываемся не пойми куда (сохранились записи интервью с руководительницей Alameda, где та прямым текстом говорит, что порой приходилось лить огромные деньги во всякую дурь), а вы, дорогие пользователи нашей биржи, пожалуйста, вкладывайтесь в токены, подкрепляемые нашим авторитетом и популярностью — иначе мы не сможем и дальше вкладываться не пойми куда.
Неликвидность запаса токенов намекала на то, что в случае нехватки денег у фонда и, как следствие, попытки слить валюту биржи, эта самая валюта страшно обесценится, что приведёт к краху биржи. Строго говоря (криптожурналисты не дадут соврать), по такому принципу работает много кто, но публикация явных свидетельств вкупе с явной убыточностью и бесноватостью фонда Alameda стала спусковым крючком: люди стали выводить деньги. Здесь уже сработал принцип финансовых пирамид: тот, кто вывел первым, остался в наибольшем плюсе.
Паника инвесторов подпитывала сама себя: важным эпизодом стала продажа токенов FTX на полмиллиарда руководством конкурирующей биржи Binance, державшим часть своих денег у соперников. Иные усмотрели в этом недобросовестную игру, но всё куда проще: дело в самосбывающемся пророчестве. Заметный шаг руководства Binance лишь ещё больше раскрутил спираль паники, набравшую обороты на 4–5% падения в день. За первую неделю ноября с биржи вывели 6 миллиардов долларов, а сам Сэм написал в «Твиттере»**, что крупно накосячил, и попросил прощения, после чего удалил аккаунт. В ночь с 11 на 12 ноября биржу взломали и вытянули оттуда ещё 600 миллионов, ушедших в неизвестном направлении.
Параллельно с этим паника выходила за пределы FTX: за два дня на 20% упал Bitcoin, а Etherium обрушился почти на треть. FTX вместе со 130 дочерними компаниями подала на банкротство, а руководителем компании вместо Сэма стал Джон Рэй, известный тем, что именно под его руководством в 2007–2008 годах проходила процедура банкротства энергетического гиганта Enron.
В условиях всё нарастающей паники на рынках все обратили внимание на того, кто всю свою недолгую карьеру внимание к себе всячески пытался привлечь. Журналисты пишут про перспективы Сэма Бэнкмана-Фрида оказаться в тюрьме, проследовав туда за другой звездой рынка криптопирамид, корейцем До Квоном, чей токен LUNA стал в минувшем мае самым ярким примером крипто-МММ.
Тем не менее в тюрьме Сэм (как и Квон, бегающий от южнокорейского правосудия по всей Юго-Восточной Азии) вряд ли окажется.
Во-первых, он извинился. Уже достаточная причина не портить жизнь хорошему человеку. Во-вторых, что немного важнее, стоит взглянуть на подоплёку дела. Выше в тексте упоминались 40 миллионов, которые Сэм вложил в демократов. Мало кто помнит, что в 2020-м тот же Сэм вложил около 6 миллионов в кампанию Байдена, что сделало его вторым в списке наиболее щедрых индивидуальных жертвователей Джо. Это произошло вскоре после того, как FTX, основанная спустя 11 дней после заявления Байдена о выдвижении в президенты, начала получать первые сотни миллионов своего оборота. Вместе с этим Сэм утверждал, что намерен потратить миллиард на выборы 2024 года — не только на переизбрание Байдена, но и на приход к власти целого выводка демократических конгрессменов с «правильным» взглядом на криптовалюты.
Бэнкман-Фрид фигурировал в занятном материале Politico от января этого года, где задолго до скандала с LUNA и FTX криптовалюта по-прежнему называлась прогрессивным инструментом движения средств, а американские топовые политики делились на ретроградов вроде презирающего крипту Трампа и устремлённой в будущее кандидатки в губернаторы Флориды Ники Фрид, собирающей в крипте пожертвования. Сэм упоминался там как один из наиболее влиятельных инвесторов, рукам которого уже скоро будет принадлежать полотно политического ландшафта США.
Внимательный читатель заметит, что фамилия Бэнкмана-Фрида состоит из двух частей, что подталкивает нас к изучению биографии этого гения инвестиций, добившегося всего самостоятельно. Отец Сэма, Джозеф Бэнкман, участвовал в кампаниях по привлечению инвесторских денег в FTX, но интересен он не этим. Этот юрист, статья про которого в электронной энциклопедии занимает пять строчек, в своё время широко прославился в узких кругах как специалист по офшорным зонам, критик системы наличных денег, автор нескольких крупных работ об уходе от налогов, преподаватель Стэнфордского университета (также упомянутого в списке доноров Байдена и Демократической партии) и видный член неофициального сообщества калифорнийских юристов, близко связанных с Кремниевой долиной. Барбара Фрид, мать Сэма, может похвастаться куда более широкой представленностью в открытых источниках — целых 8 строчек статьи в энциклопедии и масса интересных историй.
Согласно этим историям, имя Барбары упоминается в связи со многими крупными пожертвованиями демократам в штате Калифорния, а также в связи с тем самым клубом IT-юристов, многих из которых, в том числе Барбару и Джозефа, объединяет работа в Стэнфорде. Барбара числится среди сооснователей компании Mind the Gap, собирающей деньги не просто для демократов, но для наиболее прогрессивных политиков и активистов. Также миссис Фрид известна как основательница демократического комитета политических действий «Центр информирования избирателей», помимо всего прочего связанного с продвижением почтового голосования.
Итак, отвлечёмся от падения крипторынков и прыжков криптоинвесторов из окон криптонебоскрёбов, посмотрев на Сэма через призму его родителей и того, что мы о них знаем. Сын заметной демократической сборщицы податей и специалиста по побегу от налогов, скрытому движению средств и уходу от налички заводит биржу криптовалют, выводит средства клиентов этой биржи на покрытие убытков своего хэдж-фонда (если верить новостям), параллельно с этим вкладывая десятки миллионов долларов в кампании демократов и сотни миллионов — документы дочерних фирм FTX тоже всплыли недавно — в недвижимость на Багамских островах, одной из самых популярных офшорных зон.
О багамских домах, связанных с FTX, кстати, ходит молва в духе жутких конспирологических историй про остров Эпштейна: данные о том, что где-то на Карибах действует кружок педофилов из вашингтонской элиты, сообщил у себя в «Твиттере» 28 октября известный криптоинвестор Николай Мушегян.
Он бы сообщил больше, но вот незадача — 1 ноября он очень кстати утонул, отдыхая на пуэрториканском пляже. Подобные теории смотрятся ещё интереснее, если вспомнить тех самых знаменитостей, с которыми тесно общался Сэм на Багамах: там были Билл Клинтон и Тони Блэр, так что в тюрьму этому товарищу точно лучше не садиться, не то «новый Уоррен Баффет» рискует превратиться в «нового Джеффри Эпштейна».
Таким образом, всё куда интереснее, чем это представляют профильные СМИ и большие медиааутлеты. Перед нами не история банкротства и не драматичное падение инвестора-рок-звезды, не хроники катастрофы уровня «из князя в грязи», оставившей недавнего миллиардера Сэма с нулём в графе «состояние», а крайне замысловатое мошенничество, за которым стояла целая суперструктура профессиональных махинаторов (а не излишне амбициозный вор-одиночка).
Имя этой структуре — глубинное государство. На фоне резкого вывода средств из FTX повсюду стали слышны речи о том, что область криптовалют необходимо зарегулировать: отчасти об этом возопили представители инвестиционных фондов, вложившихся в аналогичных Сэму гениев инвестиций, а отчасти — политики-демократы, чьё переизбрание сожгло 40 миллионов долларов из средств клиентов крупной криптобиржи.
Разумеется, под регуляцией Сэм — не тот пацан, что надул инвесторов и уплыл на Багамы, а Дядя Сэм — понимает исключительно перераспределение неподконтрольных активов в пользу себя любимого. Так, 7 ноября Департамент юстиции США побил рекорд по изъятию криптовалюты: нью-йоркский прокурор Дамиан Уильямс добился обвинительного приговора по делу хакера Джеймса Чжуна, прикарманившего себе 50 тысяч биткоинов с торговой площадки в даркнете Silk Road. Битки были в добровольно-принудительном порядке переданы государству, что в переводе в валюту этого самого государства составило 3,4 миллиарда.
Что же касается FTX, то интересен ещё один момент. В марте этого года о сотрудничестве с биржей объявила Украина, после чего, по данным того же CoinDesk, киевский Нацбанк ввёл нехитрую схему взаимодействия криптопожертвований с украинскими счетами.
То есть FTX стала коллективным Хантером Байденом, только без крэка и проституток (хотя кто знает, что там на Багамах было). Схема проста: американские государственные или окологосударственные деньги под предлогом помощи братскому народу Украины попадают в украинский Нацбанк, а оттуда отправляются на биржу криптовалюты, ну а затем через каналы передачи криптовалют оказываются чистыми и не вызывающими подозрений на счетах тех, кто всё это затевал (предположим правдивость неверного утверждения о том, что крипту невозможно отслеживать — возможно, но при наличии инструментов спецслужб). Это куда более масштабная схема, нежели обналичка через Burisma Holdings, но она споткнулась ровно на том же: слишком высокий публичный потенциал. Хантер стал звездой благодаря громкой фамилии и сливу фотографий, видео и документов из своего ноутбука, а Сэм к вниманию прессы и общественности стремился всегда. Помноженная на склонность криптоинвесторов к панике, эта публичность стала причиной закрытия одной из множества схем обогащения демократической элиты. Те, кто проникся сочувствием к несчастным вашингтонским аристократам, более неспособным пилить государственные доллары, могут успокоиться — FTX была лишь одним из множества активов, а скорость, с которой эта биржа набрала свой объём в 2019-м, намекает на то, что надуть такой пузырь — плёвое дело.
Интересно выглядят в связи со всем этим перспективы крипторынка. Новости о крахе FTX весьма занятным комментарием снабдил Чанпэн Чжао. Этот китаец с огромной головой является основателем конкурирующей биржи Binance — крупнейшего ресурса и той самой конторы, которая своим масштабным сливом токенов FTX якобы вызвала крах последней. Чжао сказал, что не видит в крахе конкурента ничего хорошего, ведь коллапс FTX вызовет падение доверия к криптовалюте. Об этом же, кстати, говорили и после того, как в мае вскрылась корейская афера с LUNA. Категоричным был крупный материал Atlantic: журналист, ещё в октябре делавший с Бэнкманом-Фридом интервью, где Сэма описывали как вундеркинда, золотого мальчика и хорошего парня, выводящего мутную и скрытную жизнь крипты на прозрачные просторы мейнстрима в мир ясных госрегуляций, объявил, что эра криптовалют подошла к концу. Концепция блокчейна, говорит автор материала Уилл Готтсеген, стала последствием кризиса 2008 года, к которому финансовую систему привели алчные банкиры. Сегодня же крипторынок превратился в зеркальное отражение той же самой финансовой системы, непохожестью на которую так хвалились криптоэнтузиасты.
На заре своей популярности мир криптовалют обещал надёжный способ сохранить сбережения, не зависящий от причуд банкиров и инвесторов: на деле же получилось, что деньги тех, кто к 2022 году всё ещё так ничего и не понял, оказались через украинский Нацбанк перераспределены в пользу тех, кому они нужнее, — стэнфордских юристов, багамских педофилов и вашингтонских демагогов.